Стамбул открывает свои тайны только хорошо осведомленному путешественнику

Стамбул — удивительный город с необыкновенной судьбой. Здесь Европа и Азия смотрят друг другу в лицо, здесь были столицы двух крупнейших империй — христианской и мусульманской. Основанный выходцами из древнегреческого города Мегары, он носил имя Византий, но 11 мая 330 года император Константин провозгласил его столицей Римской империи, и город получил новое имя — Константинополь. Более тысячи ста лет пройдет, прежде чем наследники Константина в последней битве отдадут его туркам — и столица древней империи станет столицей новой, Османской, и получит новое имя — Стамбул. Впрочем, по-гречески это значит просто Город (слово «Истанбул» происходит от исковерканного греческого выражения «εις την Πόλιν», то есть «в город»).

Босфор, как река, течет между берегами Европы и Азии. Меня разбудил мобильник — заработала связь. Босфорские огни — вестники Стамбула — плыли в темноте субтропической ночи. Мы прошли мимо крепости Румелихисар, построенной султаном Мехеметом перед решающей атакой на Константинополь, прошли под Босфорским мостом, подсвеченным цветными огнями, и утром в морском тумане перед нами встал огромный купол Святой Софии, розовой в лучах солнца. И устремленные в небо минареты.

Да, это Восток. Исторический центр восточного города, которому уже больше полутысячи лет, находится на европейском берегу. Этот восточный город укрывает под собой более чем тысячелетний город византийский. А под султанским дворцом, под наслоениями тысячелетий — лежит древнегреческий порт, ключ к Черному морю.

Город давно уже не столица империй. Он не столица и Турции. Орхан Памук, лауреат Нобелевской премии по литературе и уроженец Стамбула, видел в родном городе печаль — печаль по потерянному величию. Но утратившая свой статус столица совсем не производит печальное впечатление на вновь прибывших.

Тесную застройку Стамбула, с его куполами мечетей, бывших византийских храмов, вертикалями минаретов и генуэзской Галатской башней, рассекают пролив Босфор и бухта Золотой Рог. Пролив наполнен катерками, рыбацкими лодками, морскими трамвайчиками, грузовыми судами и океанскими лайнерами. Галатский мост, перекрывший собой Золотой Рог, заполнен рыбаками. Везде пристани. Везде ресторанчики; свежую рыбу готовят прямо в лодках. Старинная мечеть тянет свои минареты в тщетной попытке превысить небоскреб делового центра. Султанский дворец, окруженный парком из многовековых чинар, меланхолично смотрит на босфорскую сутолоку. Пролив голубой, солнце яркое, ветер свежий. Цветут олеандры и тамариски. Старый вокзал с паровозиком — тот самый, куда приходил знаменитый Восточный экспресс, — приютил у стены занесенное ветром фиговое деревце. Желтые такси катят по узким улицам в ожидании пассажиров. Подхватив деревянный ящик с щетками, проходит чистильщик обуви.

Каждый день тут швартуются два-три гигантских круизных судна, и самые знаменитые туристические достопримечательности Стамбула слышат иностранную речь. Стекаются сюда и паломники — как мусульмане, так и православные. И конечно, все еще едут в Стамбул в поисках дешевого товара челноки из стран бывшего СССР.

Главные посещаемые туристами объекты — собор Святой Софии и султанский дворец Топкапы — объединяют две эпохи великого города: византийскую и османскую. Тут чувствуешь, что идешь по улице двух городов одновременно — двух уже ушедших в вечность городов: по старому Стамбулу, столице Османской империи, и по еще более старому, даже древнему, Константинополю.

Средневековая Атлантида

Кажется, будто Византия канула в никуда. Столица огромной империи, просуществовавшая после падения Рима еще тысячу лет, Константинополь исчез с карт мира. Но он не пропал бесследно. Титанические стены, построенные византийскими императорами, все еще опоясывают стамбульские кварталы. Высится двухэтажный акведук Валента. Стоят колонны, где находились статуи древних императоров. И поднимается над домами купол самого большого на протяжении тысячелетия христианского храма в мире — храма Святой Софии.

В этом огромном сооружении, чуде инженерной мысли, под сводами которого ходила княгиня Ольга, поражает его древность — Айя-София построена в VI веке, ей уже 1400 лет. Храм пережил все землетрясения и бомбардировки. Он удивлял и богатством интерьера, в основном разграбленным крестоносцами в 1204 году во время Четвертого крестового похода. Превращенный сразу после завоевания Константинополя турками в мечеть, ныне он является музеем, где мирно соседствуют христианские мозаики и арабская вязь.

Константинопольский ипподром начинается от храма Святой Софии и подходит почти к самому Мраморному морю, где можно увидеть остатки стен этого титанического строения. На месте ипподрома теперь площадь с двумя обелисками, сохранившимися от византийских времен. Первый из них — обелиск Константина, покрытый когда-то бронзовыми позолоченными плитами, содранными крестоносцами в 1204 году. Второй — египетский обелиск из Луксора, поставленный на базу с рельефами, изображающими императора Феодосия. Есть и третья достопримечательность — Змеиная колонна, привезенная в столицу империи из Дельф. Три змеиные головы были еще целы при завоевании города турками, ныне фрагмент одной из них находится в стамбульском археологическом музее.

Колонна и обелиски со временем ушли глубоко в землю — памятники поднимаются из шахт. Время насыпало слой за слоем, век за веком — это и есть культурный слой.

Ипподром был вместилищем самых прекрасных памятников искусства, доставшихся Византии от античности. Статуя Зевса из Олимпии и статуя Афины из Парфенона работы великого Фидия, оригинал Римской волчицы, квадрига Аполлона работы Лисиппа, увезенная венецианцами при разграблении Константинополя крестоносцами, — все было здесь.

К ипподрому примыкал Большой императорский дворец — богатейшее здание своего времени. Ныне можно увидеть лишь мозаики, сохранившиеся на полу давно разрушенного дворца. Теперь их берегут в маленьком музее.

И еще одно напоминание о былом величии — Базилика цистерна. Это гигантское подземное водохранилище Константинополя турки назвали дворцом 1001 колонны — и правда, несколько сотен колонн подпирают высокие своды подземного дворца. Снаружи это маленький домик под черепичной крышей через дорогу от Святой Софии. Погружаешься под землю, и оказывается, что под всей площадью с ее автомобилями и прохожими — мрак, сотни огромных колонн, подсвеченных снизу, прохлада, тихая вода под помостом, по которому движутся туристы, блеск монет на дне и всплески рыб. Этот поразительный подземный мир напоминает царство Аида, снятое Кончаловским в «Одиссее». Огромные перевернутые головы Медузы Горгоны из зеленого камня, на которые поставлены две колонны, описаны у Умберто Эко в романе «Баудолино».

Можно вспомнить, каким Константинополь впервые увидели явившиеся к его стенам крестоносцы: «Так вот, вы можете узнать, что они долго разглядывали Константинополь, те, кто его никогда не видел, ибо они не могли и представить себе, что на свете может существовать такой богатый город, когда увидели эти высокие стены, и эти могучие башни, которыми он весь кругом был огражден, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто не мог бы поверить, если бы не видел собственными глазами, и длину, и ширину города, который превосходил все другие города». Так рассказывает о впечатлении от Константинополя участник похода, французский писатель Виллардуэн.

Рядом с входом в цистерну, также из шахты, поднимается обломок византийской арки — это так называемая Миля, от которой измерялись все расстояния в Византийской империи.

Памятник последнего периода Византии — церковь монастыря Хора, сохранившая великолепные мозаики и фрески. Именно тут молился последний раз последний император, когда столицу осаждали турки. Отказавшись сдаться и бежать, он вышел на стены Константинополя и погиб, защищая город, основанный тысячу сто лет назад как столица мира. Османская столица

Султан Мехмет Завоеватель, памятник которому расположен в парке неподалеку от акведука Валента, изначально имел намерение сделать завоеванный город своей столицей. И древний Константинополь принял новый вид.

Голубая мечеть, самая знаменитая в Стамбуле, расположена неподалеку от Святой Софии. Воздушная, легкая, она тем не менее повторяет ее формы. В мавзолее при мечети Сулеймание похоронены султан Сулейман и его любимая жена Роксолана, вывезенная с территории нынешней Украины. В мечеть Фатих каждый новый султан приезжал поклониться праху Мехмета Завоевателя, чтобы унаследовать его военную удачу.

Средоточие жизни османского Стамбула — султанский дворец Топкапы, целый дворцовый комплекс с парком, окруженный крепостной стеной. В музее находятся и сокровищница султанов, и собрание оружия и доспехов, и мусульманские реликвии. У входа во дворец мы попали на парад янычар, которые охотно позировали на марше многочисленным вооруженным камерами туристам.

Множество туристов толпится и при входе в гарем — словно одалиски все еще находятся там и можно увидеть картины, запечатленные Энгром. Со смотровой площадки дворца открывается чудесный вид на Босфор и Босфорский мост.

Город цветной, наполненный солнцем и морем, умиротворяет. Парк Ататюрка у дворца Топкапы — цветы и птицы. Площадь Султанахмет напротив Святой Софии — фонтан, олеандры, лагерстремии, пальмы. За собором Айя-София — улочка, увитая розами и подпираемая крепостной стеной: тут находится пансион «Айя-София», где останавливается испанская королева София — бывшая греческая принцесса.

Восточный экспресс привозил в столицу множество гостей из Европы, в отеле «Пера палас» жили Агата Кристи, Грета Гарбо, Мата Хари и Иосиф Бродский. За восточной экзотикой приезжали в Стамбул Байрон, Жерар де Неваль, Тофиль Готье, Флобер, Андре Жид.

Мечети, традиционные одежды, янычары, сераль, гарем, восточные базары, невольничий рынок, дервиши, кальяны, даже константинопольские псы — все растиражировано в книгах, картинах, на открытках.

Виды Константинополя писал Айвазовский. Коллекция картин художника хранится в одном из султанских дворцов — Долмбахче.

И ныне можно погрузиться в атмосферу восточного базара, где торгуют пряностями, фруктами, коврами, изделиями из кожи, кальянами, керамикой, ювелирными изделиями, сладостями... Нужно уметь торговаться. Продавцы зазывают в магазин, где предлагают выпить знаменитого яблочного чая — отказываться неприлично, но согласие вас ни к чему не обязывает.

Работают и знаменитые турецкие бани, и кальянные, и множество заведений с турецкой кухней, где можно почувствовать себя на настоящем Востоке. Не во всех ресторанах подают алкоголь: страна во многом придерживается мусульманских порядков. Об этом же напоминают одетые в традиционную одежду женщины. Но часть населения трудно отличить от парижан или римлян: это уже жители глобального мегаполиса.

Сам силуэт Стамбула — купол Святой Софии, минареты — не позволяет забыть о его космополитической сущности: перекресток культур и дорог, место встречи цивилизаций. Еще в начале XIX века половину населения города составляли христиане. И дух терпимости, несмотря на все тяжкие времена и жестокие эксцессы, витает над бывшей имперской столицей.

Стамбульский археологический музей хранит память о древних цивилизациях, существовавших на землях бывших Византийской и Османской империй. Договор египетского фараона и хеттского царя на глиняной табличке, бык с ворот богини Иштар в Вавилоне, лев из галикарнасского мавзолея, «саркофаг Александра» — все это его экспонаты.

Река времен

На любой набережной предлагают прогулки по Босфору. Это высший туристический пилотаж — пройти под Босфорским мостом, соединяющим Европу и Азию (или проехать по самому мосту: несколько минут — и вы на другом континенте).

Босфор — это душа древнего города. Река, тысячелетиями несущая свои воды мимо меняющихся берегов. «Это водное пространство не похоже ни на амстердамские или венецианские каналы, ни на реки, делящие пополам Париж и Рим, — нет, здесь движутся морские течения, дуют вольные ветры и волны вздымаются над темными глубинами», — вспоминает Памук. Байрон писал: «Всякая вилла на Босфоре выглядит как свеженарисованная ширма или декорация». Резные деревянные многоэтажные дома подходят к воде вплотную. На этих берегах вырос великий греческий поэт, потомок византийцев Константинос Кавафис.

На борту морского трамвая, где я еду путем византийских императоров и русских князей, турецких султанов и европейских поэтов, собрался настоящий интернационал. Итальянки в шортах сидят на одной скамье с арабками в чадрах, йеменец в одежде до пят играет в ладушки с маленьким сыном, пожилой усатый турок предлагает юлу детям, увлеченно склонившимся над мобильниками. Нет ни удивления чужими обычаями, ни осуждающих взглядов. Стамбульские морские трамваи привыкли, что люди бывают разными. И когда входит торговец бубликами, бублики раскупаются итальянками, арабами, турками — и дети всех наций бросают крошки за борт чайкам, а взрослые — в разных одеждах, из разных цивилизаций — с одинаковым увлечением снимают на фото- и видеокамеры стремительный полет непуганых чаек над голубой водой.