Слово "Малага" у россиян ассоциируется с сортом вина. А между тем этот средиземноморский город богат памятниками седой старины.

"Народ-богомолец"

Путешественники, прибывающие в Малагу с моря, сходят на землю, а точнее, на бетонный мол, ограждающий гавань от штормовых волн. Прямо перед ними возвышается гора со сложной системой средневековых оборонительных сооружений. Слева - грот и бухта.

Гордость Малаги - Аламеда - широкий бульвар, составляющий лучшую часть города. По ней мы пройдем к кафедральному собору. Дойдя до Морской площади, сворачиваем на Мельничную улицу, и перед нами открывается эта громада. Собору явно тесно от прилегающих к нему домов, и осталось немного мест, откуда можно охватить здание храма во всем его великолепии.

Лучше всего он виден с двух небольших площадей, примыкающих к нему: одна носит название Епископская, другая - св. Августина. Здесь и вход в собор: "Внутри всё недурно и богато, - пишет граф Салиас. - Показали нам резной из ореха хор, говоря, что это восьмое чудо света, затем показали Мадонну Мурильо".

Ныне собор находится в состоянии какого-то оцепенения. По-прежнему не достроена его вторая колокольня-башня; чувствуется, что здание храма прошло через серьезные испытания. В 1931 г. в Малаге побывал Илья Эренбург, который стал свидетелем того, к чему привела власть толпы, опьяненной коммунистической идеологией: "В Малаге было 37 церквей и монастырей. 36 сожжены весной этого (1931 - авт.) года. Остался один собор, большой, светлый".

Один кабальеро жаловался в те дни писателю на бесчинства погромщиков: "Они сожгли все церкви, это катастрофа для Малаги! В Гренаде - Альгамбра, в Севилье - Альказар, а в Малаге только и были что климат, да церкви... Необходимо разъяснять иностранцам, что в Малаге народ спокойный, богомольный". Так передает Эренбург свою беседу с жителем Малаги, добавляя с иронией: "Этот монолог произносится возле развалин епископского дворца: "богомольный народ" поработал неплохо".

С окончанием гражданской войны 1936-1939 гг. в Испании по приказу Франко началось строительство 700 новых церквей. Восстанавливались разрушенные за годы войны церкви и монастыри, в том числе в Малаге.

Убой быков

Выйдя из собора, проследуем мимо монастыря цистерцианцев. Вскоре перед нами покажутся крепостные сооружения Альказабы. Со стен крепости открывается здание "Пласа де Торос", или арены для боя (точнее, убоя) быков. Сверху хорошо видны маленькие фигурки мальчишек, которые отрабатывают приемы тореадоров. Зрителей нет, но в их воображении арена цирка заполнена до отказа.

Спустившись вниз с крепостных стен, мы подошли ближе к зданию цирка. Красочные афиши извещали, что на днях состоится коррида, в которой примут участие знаменитые тореадоры. Но мы - паломники, скитающиеся по Средиземноморью для поклонения христианским святыням, и нам негоже предаваться мирским развлечениям, тем более сопряженным с жестокостью и кровопролитием.

Это относится и к местному духовенству: католическим прелатам посещение боя быков запрещено законами Церкви. Но на каждое правило есть исключение. Вот что писал в 1902 г. по этому поводу журнал "Мир Божий": "Это не мешает им (испанскому духовенству - авт.) усердно посещать любимое народное зрелище, и в Испании не найдется ни одного священника, который бы не был любителем боя быков. Те архиепископы и епископы, которые состоят членами сената, имеют даровые билеты на эти представления, и никогда еще ни один из них не отказался от этого права. Остальные епископы, на которых не распространяется привилегия, заваливают просьбами министров насчет получения входного билета".

Но в целом Католическая Церковь пыталась противодействовать увлечению корридой. Об одной такой попытке сообщал в 1863 г. протоиерей Константин Кустодиев. "В июле месяце архиепископ Бургоса, пользующийся большим авторитетом в Испании, обратился к правительству с прошением по поводу известного боя с быками "Коррида де Торос". Прошение было условное, - что если правительство не может совершенно запретить эти ужасные представления, то чтобы, по крайней мере, оно запретило их по воскресным и большим праздничным дням".

Рассказав соотечественникам о тех трагических событиях, которые разворачивались на аренах сражений, протоиерей рисует отталкивающие картины умерщвления животных на потребу публике, жаждущей острых ощущений. В заключение своего рассказа он снова возвращается к просьбе. "Архиепископ Бургоса восстает против корриды с некоторой робостью, восстает и вместе как бы уважает это национальное испанское увеселение".

Почему же Католическая Церковь оказалась бессильна в борьбе с национальной страстью? Послушаем, что говорит по этому поводу протоиерей Константин. "В то время, когда духовенство испанское было в силе, когда судьба народа испанского была в его руках, оно не возвышало голоса против этого варварского увеселения. Инквизиция, отыскивая небывалые вины, не находила ничего противорелигиозного и противонравственного в корридах: она в корридах как бы питала себе соперника, чтобы выставить народу в своих кострах еще более ужасные и более варварские зрелища. Испанские корриды получали некоторое освящение со стороны самой Испанской Церкви. Так например, корридами праздновала Испания провозглашение догмата Immaculata Conception (Непорочного зачатия Девы Марии - авт.). С давних времен и доныне ведется, что при каждой корриде присутствует священник в облачении, и с Дарами, чтобы в несчастном случае подать помощь добровольным самоубийцам.

Религиозные испанские легенды рассказывают много случаев, как быкобойцы, оказавшись уже на рогах быков, спасались по явлении им в эти минуты изображения Божией Матери Толедской, де Пилар, де Соледа и других, спасались, давая в эти минуты какие-нибудь религиозные обеты. Правительство не уважило и половинной просьбы архиепископа Бургосского. Уважить его просьбу значило встревожить против себя общее мнение. Испанцы слишком любят, слишком дорожат своим национальным увеселением, чтобы дозволить ненаказанно какое бы то ни было на него посягательство".

Танцы и краски

Сегодня заезжий турист вряд ли может увидеть испанские танцы где-нибудь, кроме как на сцене. А когда-то Малага была не такой "зажатой", как ныне. Танец выплескивался на улицы и площади. В.П. Боткин мог наблюдать за танцующими прямо из окна своей гостиницы, находившейся на небольшой площади Мавров. Это было летом 1845 г., а почти через полвека в доме, стоявшем на другой площади, родился мальчик, который во крещении был наречен Пабло. Эта площадь - Плаца де Мерсед - по праздникам также превращалась в праздничную сцену. А юный Пабло мог смотреть на танцующих из окна своего дома, который сохранился до наших дней. Сегодня там музей-квартира Пабло Пикассо.

Быть может, именно здесь надо искать истоки жизнерадостного творчества художника. Ведь живопись Пикассо - это буйство красок, словно воспроизводящее его юношеские воспоминания.

...Поздно вечером паломники возвращаются вдоль по Аламеде к месту ночлега. И кажется, что шелест деревьев нашептывает строки Антонио Мачады:

 Черные волны, пенные клочья. 
 Запах жасмина и моря. 
 Малага ночью.